Сегодня юбилей отмечает директор Государственного историко-мемориального музея-заповедника «Родина В.И. Ленина» Ирина Котова. Ирина Геннадьевна стала преемницей легендарного Александра Николаевича Зубова, попробовала себя в роли руководителя областного минкульта, но поняла, что не может жить без музея. В интервью 73online именинница рассказала о личном месте силы в заповеднике, своей дачной «экспозиции» и о том, почему деревянные дома могут обидеться.

— Ирина Геннадьевна, какую главную истину вы для себя открыли?

— Мне трудно разделить жизнь и работу. Помню, я была школьницей, мы думали, кто куда будет поступать, в какие институты, как устроится жизнь, и уже тогда мне всегда казалось, что самое важное — это работа. Наверное, это от мамы. Она говорила, что работа — это то, что никогда не обманет.

— Кто ваша мама?

— Она была музейщиком. Всю свою жизнь проработала в Краеведческом музее, и я в знаменитом здании Шодэ не то что выросла, а, можно сказать, родилась. Так что фактически вопрос, кем быть, передо мной не стоял: я понимала, что буду работать в музее, и конкретно — в Художественном музее, стану искусствоведом. Эта мысль была достаточно ранней и зависела от окружения, в котором я выросла.

— Есть предубеждение, что музей — это прошлый, а то и позапрошлый век. Пыль веков, тишина…

— Конечно я с этим не согласна! Так думают уже немногие. За последнее десятилетие музеи шагнули так далеко вперед, что в том, как и что они показывают, как организуют выставки и в целом работают, виден огромный прогресс. Для современных людей представление о музее как о чем-то пыльном и скучном, где бабушки что-то показывают указкой, уже анахронизм. Музей — живой, подвижный, динамичный, он существует для будущего, а не для прошлого.

И эта мысль в тяжелый исторический период, который мы сегодня переживаем, думаю, должна стать очевидна всем. Становится понятно, к чему приводит пренебрежение историей, попытка ее безобразным образом переделать. А ведь именно музей, подлинные предметы дают понимание, ощущение истории. Иногда встреча в музейной экспозиции с подлинником стоит многих часов чтения.

— Помните свое самое яркое впечатление от музея?

— У меня их много. Но самое сильное — когда Краеведческий музей делал новую экспозицию, посвященную природе нашего края (мне было тогда лет пять-шесть), и сотрудники, тогда все очень молодые, вместе с моей мамой ездили в экспедиции, собирали различные материалы. Эти поездки здорово мне врезались в память. И, до сих пор, когда я захожу в теперь уже исторический зал Краеведческого, вспоминаю свое детство.

Помню, когда художники стали покрывать слоем лака стекло, стремясь показать водоем в разрезе, чтобы он был похож на воду, для меня это стало совершенно невероятным чудом. Преображение обычного предмета в некую среду. Это впечатление осталось надолго.

— Вам досталось очень сложное наследство — заповедник «Родина В.И. Ленина». Когда вы его принимали, какие у вас были эмоции?

— Я этого совершенно не хотела. Мы работали в потрясающей команде с Александром Николаевичем Зубовым, я была замом по науке и считала, что это абсолютно мое дело, и до сих пор так считаю. Весь этот огромный хозяйственный комплекс, весь груз держал на себе Александр Николаевич. Я видела, что это такое. У нас были разные темпераменты, он — человек невероятной энергетической мощи, в какой-то степени моя полная противоположность. И я никогда не думала о том, что мне придется этим заниматься. У нас было четкое разделение — я занималась выставками, экспозициями, музейной работой.

Он имел огромный авторитет, наш коллектив его очень любил. К сожалению, Александр Николаевич ушел от нас на высоком подъеме, когда заповедник обрел большой вес. Значительная часть работ, связанная с реставрацией, музеефикацией, уже была сделана. И это был его выбор, что я стану директором. Почему я? Он не объяснял. Сказал: «Я ставлю на тебя, дай мне обещание, что ты, если все сложится, будешь директором».

Я понимала, что для меня было самое главное — сохранить коллектив, настрой, не потерять ритм и энергию, которые задал Зубов. Ничего бы не получилось, если бы не команда, которая тоже была собрана Александром Николаевичем. Поддержка была огромной, поэтому этот очень страшный для меня период прошел безболезненно.

— Вам пришлось что-то в себе менять?

— Практически нет. Я была уже взрослым сложившимся человеком, и понимала, что перенимать стиль руководства Александра Николаевича бессмысленно. Он мог делать такие вещи, которые позволить себе больше никто не мог. Его безоговорочно любили, поддерживали, принимали со всеми особенностями характера. Я думаю, это провидение божье, что именно в тот период директором был Зубов. Если бы не он, сохранить бы это все не удалось. Были ситуации, когда он вставал перед бульдозером, ему пуговицы на пиджаках обрывали, дрались с ним. Мы со всех сторон слышали, что «вас надо сжечь, никому ваши деревяшки неинтересны».

Так что я стала руководителем «без науки, по наитию». Но тот огромный опыт, который я пробрела, работая с Александром Николаевичем, конечно, сказался. Самое главное — мы были людьми одной крови, идейной позиции.

— Расскажите о вашем недолгом опыте работы в должности министра культуры Ульяновской области.

— Это решение возникло спонтанно, но я очень скоро поняла, что я — человек, который работает «на земле». Мне необходимо очень быстро увидеть результат и потрогать его руками. Я думаю, в чиновники должны идти особые люди — это определенная манера общения, отношения между людьми.

И это очень сложная работа! Побыв три месяца в этой роли, я навсегда перестала ругать чиновников. Только тот, кто там не был, может думать, что это легко и сладко.

Для себя я поняла, что не могу без музея. И Александр Николаевич это знал, и, отпуская в чиновничье «плавание», не убирал табличку с кабинета — говорил, «ты все равно вернешься».

— Какое ваше самое главное достижение на посту директора заповедника?

— Я всегда считала — мы ничто без людей, которые рядом. Музей-заповедник, его коллектив живой; люди, которые приходят к нам в гости, практически все говорят о потрясающем приеме, об интересных экспозициях, что мы работаем неформально, сохраняем очень живую и творческую среду — это очень непросто. Я уверена, что сегодня ни у кого не повернется язык сказать, что «ваши деревяшки надо сжечь». Ценность наследия, которое мы сохранили, очевидна. И это и есть главное достижение на сегодняшний день. Теперь нас очень серьезно охраняет закон — мы получили статус достопримечательного места.

— То есть «деревяшки» стали все-таки интересны!

— Вы знаете, дерево требует постоянной любви, ухода. Когда мы уходили на пандемийные «каникулы», несколько месяцев музеи были закрыты, конечно, сотрудники навещали экспозиции, каждую неделю открывали, проветривали, смотрели. Тем не менее, когда мы вернулись в рабочий ритм, мне мои сотрудники — и я сама это почувствовала — сказали: на нас дома обиделись, что нас не было. Начали потрескивать, поскрипывать, форточки начали себя по-особенному вести, и нам пришлось поработать и попризнаваться в любви нашим домам, чтобы они успокоились.

— У вас есть свое место силы в заповеднике?

— Есть, и я готова со всеми им делиться. Это музей городского быта, удивительная огромная береза, недалеко от летней кухни. Сюда я прихожу всегда, когда есть какая-то сложная проблема, домашняя или рабочая. Я иду под березу, мысли приходят в порядок, иногда даже можно всплакнуть, и я чувствую, как это удивительное дерево гармонизирует все вокруг.

— Как проходит ваш типичный день?

— Я встаю рано, в 8-8.30 уже бываю на работе. Уже вечером понимаю, какие проблемы мы будем решать; если у меня есть 10 важных вопросов, на них накладываются 20, которые возникают дополнительно — письма, циркуляры, идеи, ремонт. Мы не собираемся на большие совещания, предпочитаем многие вопросы решать в мессенджерах.

Огромная радость и удовольствие для меня — появляться на монтаже выставок, знаковых наших мероприятиях. У меня чешутся руки сделать что-то самой, придумать. Для меня любимые моменты — когда приходят сотрудники с идеями новых экспозиций. Когда они воплощаются в реальные проекты, это счастье, которое дорогого стоит.

— У вас есть мечта, которую вы очень хотите воплотить в жизнь?

— Может быть, не сразу и не скоро, но я очень хочу, чтобы в результате нашей работы у достаточно большого количества людей окончательно и бесповоротно сложилась привычка к интеллектуальному досугу. Мы для этого и работаем. Оказываясь в любом городе и стране, я точно знаю, где мне будет хорошо — в музее. Мне бы хотелось этим чувством поделиться. Это та среда, где ты всегда родной и свой.

— Какие у вас любимые музеи?

— Их очень много. Я училась в Петербурге, поэтому очень люблю Эрмитаж. Очень нравится музей Бахрушина в Москве, с которым нас связывают серьезные партнерские отношения.

А если самый любимый — конечно, Музей-заповедник «Родина В.И. Ленина»!

— Что вас вдохновляет?

— В последнее время — природа. Волжский берег в районе села Красный Яр. В разное время жизни это были разные вещи: я всегда была урбанистом, у меня были книги, кино, театр, архитектура — и вдохновение и интерес были там. А сейчас — природа и музыка. Слушаю все больше и больше классику, смотрю на небо, воду и огонь.

— А хобби есть?

— Появилось. Два года назад у меня появилась дача, и я очень увлеклась газонами. Поняла, какая радость ступать по зеленой траве, стричь ее газонокосилкой, чувствовать запахи, удивляться, как прекрасна земля. Мое стремление сделать из всего музейную экспозицию сказалось и на моем участке. Знакомые, которые приезжают в гости, удивляются, говорят, что у меня и тут как в музее, все осмысленно, одно проистекает из другого, выстраивается в какой-то рассказ. Историзм мышления сказывается во всем.

— Как будете отмечать день рождения?

— Я не люблю этот праздник. Когда мне исполнилось 20 лет, я вдруг поняла, что «Земля крутится» и время неумолимо, и я осознала это как великую трагедию. Поэтому особого значения своим дням рождения не придавала. Обычно поздравляют друзья, раньше старалась сделать что-то приятное для мамы. Сейчас отметим с коллегами, все же дата круглая, знаковая.

Теперь я могу сказать, что осознаю необратимость времени как великое благо. Ко мне пришло понимание бытия. Я осознаю, что пришло время мудрости, спокойствия, гармонии во всех ее проявлениях. Изменилось все и не изменилось ничего.

— Есть ли у вас жизненный девиз, который с вами всегда?

— Делай что должно, и будь что будет!

Виктория Чернышева.